Я взлетел в седло Тарсаша и уже за воротами с удивлением отметил, что конец, спокойной жизни почемут-то не так уж меня и расстраивает.

Мы пронеслись через город карьером. Элидор на хорошем породистом скакуне, без седла и уздечки, как умеют только эльфы, и я – на Тарсаше, страшно обиженном тем, что он вынужден мчаться позади Элидоровой клячи.

Прохожие выскакивали из-под копыт наших коней, кошки взлетали на дувалы, в спину летели проклятия, а я только успевал молиться всем Богам, чтобы никто не попал под копыта. Кажется, Боги меня услышали.

Ворота. Растерянные лица стражников. Стены Мерада стремительно уходили назад, потом скрылись за горизонтом. Элидор скомандовал:

– Назад!

И мы развернули коней на север, к другим воротам. Отдохнул с дороги, что называется. Век бы не видеть всех этих приключений с погонями и выстрелами в спину!

В квартале менял было шумно, сутолочно и бестолково, как всегда бывает в таких местах. На появление двух чужеземцев никто и внимания особого не обратил, мало ли народу появляется здесь, на окраине Мерада со стороны моря? Для нас, неверных, тут была даже гостиница, устроенная по последней западной моде – замызганный до отвратительности кабак с дурно пахнущими женщинами и сомнительной публикой. Мы разогнали компанию, устроившуюся за приглянувшимся мне столом, сели, заказали выпивку и посмотрели друг на друга умными глазами:

– В какое дерьмо ты вляпался на этот раз?

Спросили мы одновременно.

И одновременно удивленно заткнулись.

В это время разносчица поставила на стол кувшин, пару кубков и свою пышную грудь, слегка прикрытую грязноватым платьем. Я сунул ей золотой, чтоб побыстрее исчезла.

Эльф проводил женщину взглядом. Поморщился. И отметил:

– Ты, видать, при деньгах. Откуда?

– Дракона убил.

– Ага.

Он разлил выпивку. Снова поморщился. С чего, спрашивается? Хорошее пойло, в меру крепкое, в меру пахучее. Мухи, во всяком случае, от нашего стола разлетелись, как по команде.

Разносчица поглядывала на нас из угла зала. И помалкивала.

В таких местах, как это, вообще много не говорят. Только отсидеться во время грозы. А гроза в Мераде, надо полагать, разразилась. И немалая. Что мне, собственно, и требовалось.

– Нагадили и смылись, – философски изрек я. Элидор улыбнулся:

– Обычная тактика. Согласись, она себя оправдывает. А сегодня с отливом мы отсюда свалим на первом попавшемся корабле. И тогда нас весь Эзис не разыщет.

– Дело твое. – Я покатал на языке обжигающий напиток. Как бишь они его называют? «Белая желчь». Надо будет запомнить. Раньше здесь такого не делали. Элидор посмотрел на меня с сожалением, залпом хватанул из своей кружки, перекосился и поспешно зажевал куском лепешки:

– Дерьмо!

– Зря ты так.

– Ты что, не собираешься валить?

– У меня здесь дела.

– Личные?

– Если бы.

– Я тебе помогу.

По правде говоря, в этом у меня и сомнений не было.

– Спасибо. А теперь расскажи-ка мне, что с вами произошло? Где Кина? Сим? Какого лешего ты делаешь в Мераде?

– Не все сразу. – Элидор посмотрел в пустую кружку и налил себе еще.

– Бр-р-р! Варварская страна. Здесь не пьют вино! Несчастные!

Я не стал уточнять, что как раз здесь – в этой убогой дыре – вино пьют. В конце концов эльфа надо приучать к нормальной выпивке, хватит уже цедить перебродившие компоты.

– Так вот: я не умер. – Монах смотрел в кружку с некоторой нерешительностью. – Сейчас-то уже я с этой мыслью свыкся, а когда в себя пришел, веришь ли, мне было приятно. Несмотря на общую слабость. Очухался я, кстати, в Аквитоне, в монастыре Фелисьена-Освободителя. Магистр наш новый мне сообщил, что хрен с ним, с палатином, сожгли и ладно. А еще о том, что для меня есть новое задание. Снова на Востоке. От меня хотели, чтобы я добыл… догадайся, что?

– Перстень.

– Вот. Даже ты догадался. Я должен был пристукнуть некоего Шакора, преемника, кстати, незабвенного Самуда. Ты еще помнишь Самуда?

– Вы его в конце мая пришили?

– Точно. Он командовал «Горными кошками» – это боевики барбакитов. Ну и, в общем-то, я даже не слишком удивляюсь, что и здесь не обошлось без тебя. Теперь бы только перстень до заказчика довезти.

– Ну-ну. Так вот запросто грохнуть второго сераскира подряд…

– А кто такой сераскир? – совершенно серьезно спросил Элидор.

Мне стало грустно.

– А Кина в Аквитоне. – Эльф понял, что объяснений от меня не дождется. – В монастыре.

– Как она?

– Лучше. – И неожиданно Элидор улыбнулся. Не ухмыльнулся, не оскалился, не поморщился – улыбнулся. – Мы с ней в одном монастыре.

– Кх… гм… да?

Иногда я становлюсь ужасно красноречивым.

От Белого Креста, оказывается, всего можно ждать.

– Теперь твоя очередь рассказывать. – Элидор с подозрением покосился на хлипкую дверь крохотной двухместной комнатушки. Дверь только что закрылась за спиной хозяина, которому Эльрик вежливо и брезгливо объяснил разницу между свежими тюфяками и теми, что считал свежими сам трактирщик. Пожелания шефанго были выполнены незамедлительно, а уж о том, что подумал проныра-исман про странную парочку нелюдей, можно было только догадываться. Эльрику, честно говоря, догадываться совсем не хотелось. Элидору, судя по всему, тоже.

– Что рассказывать-то? – поинтересовался шефанго, падая на низенький, удобный топчан.

Элидор неловко присел на свое ложе, попытался привычно вытянуть длинные ноги.

– Варварская страна. – Эльф недовольно глянул на де Фокса. – Что ты в ней находишь?

– Да хотя бы мебель. – Император протяжно зевнул. – Самая высокая – Симу по колено. Под стол не свалишься при всем желании. Передвигаться по комнате можно, не вставая на ноги. Ложиться – где остановился. И вообще, здесь-то убого, а вот в «Участи грешника»…

– Бр-р-р. – Монах передернул плечами. – Сколько я хорошего про Сима вспомнил, когда эту твою «роскошь» узрел.

– Что, он гостиницу порекомендовал?

– А кто бы еще? Ни одного нормального стула! Ковры, подушки, эти… как их… Оттоманки, вот! У меня ноги затекли через пять минут.

– Дикий ты, право. Давай спать.

– Я слушаю. – Элидор достал свой кисет. – Итак, мы с Симом мертвее мертвых. Вокруг тебя толпа «Бичей»… Дальше? Ты ведь не мог бросить все и сбежать оттуда, верно?

– Не мог. – Шефанго вздохнул и дотянулся до узкогорлого кувшинчика с эллинским вином. – Демиурги были так любезны, что вытащили меня сами.

– И что?

– И ничего.

– А здесь ты зачем?

– Смеяться будешь.

– Что, Величайшим тоже нужны перстни?

– И звездочки. Нет, не Величайшим – людям.

– Я не понимаю.

– Зато я понимаю. – Эльрик в высоком серебряном кубке смешал вино со своим «коктейлем», попробовал, одобрительно хмыкнул.

Монаха перекосило.

– Знаешь, – медленно проговорил шефанго, глядя, как уплывают к потолку клубы табачного дыма, – они затеяли Игру.

Кусочек неба, глядевший в узкое окно, посветлел и быстро, как всегда бывает на юге, налился прозрачной, чистой синевой. Ночь кончилась. И кончилось вино. И комната полна была дыма. Пора бы уже заканчиваться разговору, но снова и снова возвращался к нему Элидор. Уточнял детали. Без перехода пытался осмыслить глобальность. Сдавался, не выдержав, и вновь углублялся в мелочи:

– Значит, звездочек – десять?

– Угу, – Эльрик расчесывал свою невообразимую гриву и мычал из-за белых косм нечленораздельно, но, кажется, утвердительно.

– И перстней – тоже?

– Угу.

– Звездочки дают магическую силу?

– Угм… Нет. Увеличение способностей.

– А перстни – защиту.

– От магии.

– Главный перстень подчиняет себе остальные. Эльрик зевнул, лязгнул зубами, с наслаждением матюкнулся и выглянул на свет божий, остервенело выпутывая гребень из густых прядей: